Начинаем – вот и
ладушки. Жил да был в Расее-матушке машинист Сашка, синяя рубашка. Жил себе, не
ворчал, составы по стране перемесчал, буксу от рессоры - отличал. Была у Сашки
жена Наташка, рыжая, вихрастая, о-о-очень головастая, варит щи, держит дом, только
стих-то не о том! Чтобы дом в узде держать, деньги надо – не рожать, а приносит
Сашок их – отнюдь не мешок, даже и не взвесить – так, бумажек десять.
Сашка:
-Разъясни
вопросец, мать,
ты умна у нас,
видать:
отчаво в
семействе нашем
денег стало не
хватать?
Раньше было – не
устать
с молоком чаи
хлестать,
а таперь – пустые
кружки,
капяточку бы
достать…
Жена:
-А чаво ты, милай, хошь?
Премий – нету ни
на грош!
В магазинах не
укупишь
ни гороху, ни
калош.
Курс рубля,
гляди, упал,
хлеб копеешный
пропал…
ты когда вообще
чаво-то,
кроме пива,
покупал?
Так что нечаво и
ныть,
будто нечем чай
белить.
Мож, табе ишшо до
кучи
и заварочки
подлить?
Сашка:
-Закусила удила,
враз идею родила.
Ты – подумай
хорошенько:
рази ж в премиях
дела?
Не тебя одну
трясёт,
и меня мысля
грызёт:
цены – прыгают,
как Бубка,
а зарплата – лишь
ползёт.
Ладно – был бы
новичок,
получал бы
пустячок,
я ж – лет десять
на железке,
чай, почти что
старичок…..
То ли так бюджет
хитёр,
то ли стаж мне
кто подтёр,
пашешь, будто
ВЛ-10,
получаешь, как
вахтёр…
Жена:
Ты на кризис не
трынди
и мозги не береди.
Лучше завтра к
Главвагону
ты с прошением
поди.
Вот напишем –
отнесёшь,
чай, какой
начальник всё ж,
он, чай,
совесть-то имеет,
вникнет в нашу
безнадёжь…
Сидит Главвагон в
кабинете, кушает батон с котлетиной. Секретарша рядом мечется, юбка
просвечивается, Главвагону чай таскает, полотенца полоскает, иногда втихаря
ласкает.
Секретарша:
-Тута вам один
артист
написал подмётный
лист.
Может, ну его в
корзину?
Или – в ящик, в
самый низ?
Главвагон:
-Нет уж, дай-ка
прочитать,
кто тут хочет
помечтать.
Что за гадская
работа –
подчинённых
почитать…
читает:
«Уважаемый
господин, пишет машинист один. Жрать нечего, носить нечего, дети ирисками не
обеспечены, повысьте зарплаточку, бюджету, чай, заплаточка, не то с голодухи
кони двину прямо на перегоне. Писали Сашка с Наташкой как есть одной бумажкой,
написать более не можем, так как бумага кончилась тоже».
Главвагон:
-Ах, ты, сучья
борода!..
А подать яво
сюда!
Я тебе, Тургенев хренов,
враз начищу
провода!..
входит Сашка
Главвагон:
-Ах ты, мать твою
кусать,
мне – претензии
бросать???
Аль ты грамоте
обучен,
чтобы кляузы
писать?
Аль тебе давай
всерьёз
кучу баб и денег
воз,
да в придачу
чтобы видеть
в месяц раз
электровоз?
Я на енто не
пойду!
И прошу иметь в
виду:
от контроллера
ты, падло,
оторвёсси раз в
году!
И вообще, мужик,
молись,
что с тобой не
подрались.
Забирай свою бумажку
и катись ей
подотрись!
Идёт Сашка домой
жене на головомой. Сколь ни бился – ничего не добился: наорали, насовестили,
хорошо – с лестницы не спустили. Крут у начальника нрав, да всегда вдобавок
прав.
Жена:
-Что невесел,
муженёк?
аль
посеял кошелёк?
Аль в
пантографе какой-то
отвалился стерженёк?
Сашка:
-Да
обидно аж до слёз –
так
начальник матом нёс.
Обещёл
начистить рыло –
хорошо,
мослы унёс.
Аж
задохси на бегу,
колет
гдей-то там в боку.
Где
искать таперча правду
машинисту-бедняку?..
Жена:
-Не
печаль своим нытьём,
лучше
супчик есть пойдём.
Мы с
тобой на Главвагона,
чай, управу-то найдём!
Наварила я те щей
из
крапивных из мощей.
А на
сытое на брюхо,
глянь,
и мыслится прощей.
Ты
сходи, умой лицо,
выдам,
так и быть, яйцо…
мы с
тобою – аж Главдору
накропаем письмецо…
Сидит Главдор,
лицо как помидор, кабинет у Главдора – две комнаты, три коридора, секретарь да
охранник-слон: кто неугоден – за шкирку и вон.
Секретарь:
-Утро
доброе, мой босс.
Почту
свежую принёс.
Два
письма, три циркуляра
и,
похоже, что донос…
Главдор:
Ну-ка,
ну-ка, что за весть
ты
осмелился принесть?
Циркуляры
– ну их в баню,
а
доносец – дай прочесть!..
читает:
«Уважаемый
господин, пишет машинист один. Крах здоровью наступает, пузо к рёбрам
приступает, дети плачут, голодают, значит, а зараза Главвагон – чуть в лицо не
сапогом… Вы повыше сидите – так управу-то найдите, порядок в епархии наведите!
пусть премией хоть проставится, а то полдепа с голодухи преставится, так
живётся тяжко… С уважением - Сашка».
Главдор
поднимает трубку, звонит Главвагону:
Главдор:
Ну
чаво… здорово, зять.
Как
делишки, твою мать?
Я вот
вижу – непорядок
у тебя
в депе опять.
Чтой ты голосом поник?
Тут
вопрос один возник.
Хрен с
ним, с тем локомотивом,
и с
дрезиной тоже фиг.
Слухай, бывший женишок,
есть у
вас другой грешок.
Там в
депо у вас завёлся
машинист один, Сашок.
Он давно к тебе попал,
под
тебя надысь копал:
на
тебя, дружок, портянку
во-о-от
такую накропал.
Чтобы
нам с тобою в масть
под
раздачу не попасть,
ты уж с
ним там разберися,
я даю
на енто власть.
Главвагон кладёт трубку и вызывает Сашку:
Главвагон:
-Так,
писатель. Наше – вам…
Есть
тут мысль по головам:
табе
как – сперва в Актюбинск
али
прямиком на БАМ?
Коль
не хочешь ты понять,
то
неча тады пенять.
Ты с
Улан-Удэ в Печору
будешь
поезды гонять!
И дадим
тебе, барбос,
самый
ржавый лектровоз,
чтобы
ты его, зараза,
на
руках в Печору нёс!
Ишь, удумал –
ха-ха-ха! –
на меня писать в
верха!
Я тебе за енто
дело
враз прочищу
потроха!!!
Идёт домой Сашка,
ступает тяжко, в кошельке последняя сторублёвая бумажка. Хотел с горя пивка –
вспомнил: дома хлеба ни фига. Чем в пивной кантоваться, пошёл жене сдаваться.
Жена:
-Ну, опять
неважный вид.
Голова, видать,
болит?
Али где-то у
вагона
автосцепка
барахлит?
Сашка:
-Неча сцепкам
барахлить,
об другом башка
болить.
Главвагон меня
сегодня
вызывал
поматерить.
Так по матушке
мостил,
так орал – ну
прям как мстил.
Помнишь то письмо
Главдору?
Тот ему его
спустил!
Так что вдумайся,
жена,
что таперя
лишена.
И ни премий ни
получки
нам не светит ни
хрена.
Жена:
-Не печалься,
дорогой.
Душу чаем
успокой.
На начальника,
что выше,
есть начальник-то
– другой!
Посидел бы уж,
устав,
да трястися
перестав.
Есть в Москве
такой начальник,
он зовётся –
Главсостав.
С остальными – не
греши,
а ему вот – отпиши.
Он уж ентим двум
пижонам
враз навешает
шиши!
Сидит Главсостав в
начальственном кресле, еле-еле телеса на сиденье влезли. В баре – «Хеннеси» да
финская водка, над башкой – Президента фотка, была бы воля – там его б лицо
светило, да на взятки пяти миллиардов не хватило. Штат у Главсостава – целая
орава: и клерков болото, и охраны рота, и повар личный, и лимузин отличный, и
секретарь в «Версаче» несёт письмишко, значит.
Секретарь:
-Шеф, письмо. По
всём гадать –
из глубиночки, видать.
Вам отдать яво на
чтиво
иль в корзину
наподдать?
Главсостав:
-Ну-ка, дай-ка
погляжу.
Всё одно сиднём
сижу.
Ещё скажут, что с
народом
я контакт не
нахожу.
Ну а так,
глядишь, прочту –
проварю, приму,
учту,
да, быть может, и исполню
чью-то давнюю
мечту…
читает:
«Уважаемый
господин, пишет машинист один. Пухнут ухи у семьи с голодухи, последние порты
расползлись в лоскуты, у ребёнка от зимы до лета – одни-единственные кеды, а
начальники наши посылают, пардон, в парашу, от безденежья воем, а
переработка-то – вдвое! Наведите порядочек, пусть повысят окладочек, убегут же
люди, кто работать будет???»
Главсостав багровеет, снимает трубку телефона:
Главсостав:
-Ну, привет тебе,
сынок.
Непростой табе
звонок.
Ты там вроде бы
Главдором
уж, поди,
четвёртый срок?
На повестке дня –
момент.
Получил я
документ.
Мутит воду всей
железке
некий вредный
элемент.
Что затих? Ты ж
крепкий груздь!
Не топи в водяре
грусть.
Ты пройдись по
главвагонам –
пересмотрят кадры
пусть.
Ну, а коли не
найдёшь,
кто писал такую
ложь -
всех, кто чуть
писать умеет,
отправляй на
увольнёж!
Вот тебе моя рука
и не бойся ни
фига.
Пусть уволим
сотню лишних,
но его –
наверняка!!!
Сделал Сашка ноги
с железной дороги. А за ним – и Колька: не прожить на столько. За Колькой –
Герасим: пахать на дядю не согласен, за Герасимом Филя, глядишь – и все
свалили. Стоят электровозы, пустые, как мундштук от папиросы. А Главсоставу-
всё меж пальцев: надо будет – наберём китайцев, пусть у контроллеров парятся.
Писать по-русски не умеют люди – значит, и кляуз более не будет.